Радуга над городом

[Зажигающая свечи]

прочитать

Шёл дождь, рвал тучи ветер. Небо казалось неприкаянным, заблудившимся.
Мы стояли на набережной и глядели на серые волны, бьющиеся о каменное основание моста.
Становилось нестерпимо зябко. Нужно было возвращаться. Ему – к жене и ребёнку, мне – к его младшему брату.

***
Про себя я называла их не именами, а просто – Старший и Младший. Они были совсем не похожи. То есть, это мне так казалось. У них был один цвет волос и глаз, сходные черты лица (оба пошли в мать). Но тем не менее, они были совсем разные.
Младшему было 21, как и мне. Когда мы бродили по улицам, на него частенько заглядывались незнакомые девушки.
Старшему было 27. Он был некрасивым. Но именно в него я влюбилась.

С Младшим я познакомилась в интернете на одном из форумов начинающих рок-музыкантов. Сама я в ту пору тоже хотела сколотить свою группу и даже умела вполне сносно бренчать на гитаре, но не сложилось. Зато сложилось знакомство с молодым человеком из другого города, находящегося от меня в четырёх часах езды на автобусе.
Парень на меня, что называется, «запал», причём сразу и заметно. Мне от этого даже было слегка не по себе: казалось, электронный почтовый ящик распух от его многочисленных писем, а телефон – от сообщений. В телефонных разговорах он всё настойчивее звал меня в гости, а я отказывалась. Подобный напор меня отпугивал всегда ... да и вообще ... просто он мне не нравился, хотя и был неплохим парнем. Даже тогда я понимала, что у нас с ним едва ли что-то получится.

Наступило лето. Одновременно жаркое и дождливое, великолепное лето, которое я не знала, на что употребить, кроме как провести его в своём душном заасфальтированном городе, сияющем рекламными огнями и дышащим заводским смогом. Отпуска у меня в этом году не ожидалось, поскольку я только поступила на новое место работы. Тут мой поклонник вновь стал звать меня в гости – на сей раз, чтобы увидеть местный рок-фестиваль под открытым небом. Всего лишь на выходные, упрашивал он. Тебе понравится, не пожалеешь. И я решила поехать. Лучшая подруга и по совместительству соседка по квартире отговаривала меня, как могла. Убеждала, что это опасно, что он может оказаться психом, маньяком и тому подобное, но я была непреклонна в своём легкомысленном решении, явившимся следствием пустой головы и детского упрямства. Мне не сколько хотелось встретиться наконец с интернет-приятелем, а сколько – сделать что-то необычное, выходящее за рамки моих собственных представлений о себе. И я купила билет до этого города, собрала рюкзак, села в автобус и поехала навстречу неизвестности. «Хотя бы позвони», - вздохнула на прощание подруга.
Мне так понравилось ехать в автобусе ... Я покидала город рано утром и видела, как солнце встаёт над ещё сонными домами, дремлющими улицами и городским парком, как оно нежно золотит поверхность озера и садовые домики по берегам ... Было так красиво, что хотелось заплакать.
Потом автобус долго и весело ехал по автотрассам, в окнах проносились деревья, степи и неизвестные деревни. В наушниках у меня играла музыка. Я читала бело-голубые указатели с названиями соседних населённых пунктов и количеством километров до них, и почему-то мне было так хорошо, сердце радостно билось в груди, а глаза жадно впитывали всё, что видели.

Ближе к пункту моего назначения я начала немного волноваться. Не то чтобы я боялась встречи ... но... Всё же это был незнакомый человек и незнакомый город ... а ещё он обещал познакомить меня со своими друзьями и старшим братом ... Незнакомая компания – как я буду чувствовать себя в ней, сумею ли вписаться? Или буду сидеть в углу, как чурбан, и молчать? Вообще то, я общительная девушка, но от большого количества незнакомых людей могу впасть в замешательство. Если не сказать больше – в ступор. И тогда произвожу впечатление либо забитой мышки, либо заносчивой особы. Даже не знаю, из-за чего со мной так бывает, но меньше всего мне хотелось бы это пережить здесь и сегодня.
В общем, сердце моё при выходе из автобуса слегка дрожало. Парень ждал меня и, было видно, давно. Он бросился мне навстречу и слегка обнял. Удивлённая, я не отстранилась и даже позволила ему взять у меня рюкзак. Он закинул его себе на плечо, схватил меня за руку и потащил сквозь толпу автовокзала, при этом умудряясь ещё что-то мне рассказывать. Вообще, он болтал всю дорогу до дома (жил он недалеко от вокзала, так что мы добрались пешком минут за пятнадцать), говорил, как рад моему приезду, как здорово будет на концерте и много чего ещё, что моё сознание уже плохо улавливало. Казалось, паренёк утянул меня за собой в какой-то стремительный водоворот, и я за ним не успевала.
Он действительно жил один в квартире. Как сказал, когда-то это было жилище старшего брата, но потом тот женился, они с женой завели ребёнка и переехали в квартиру побольше, а эта досталась младшему брату, который жаждал свободы от родительского контроля.
В квартире было два дивана, один из которых он заранее перетащил на кухню, а второй оставил в комнате, предоставив её таким образом в моё полное распоряжение. Не знаю, почему, но меня всё это крайне позабавило. Хоть убейте, но я не могла представить, чтобы он начал ко мне приставать, даже окажись мы в одной комнате и на одной кровати. Возможно, я так думала потому лишь, что меня саму он не привлекал.
Я достала из рюкзака свои вещи, приняла душ с дороги, переоделась и вышла к нему. Он был на кухне.
- В жизни ты гораздо лучше, чем на фотографиях, - сказал он.
Мне не понравилось то, как он смотрел на меня при этом, и я поспешила перевести разговор на другую тему, сказав, что очень проголодалась, пока ехала сюда, и он тут же засуетился, я помогла ему, и вместе мы сделали неплохой и довольно вкусный салат. Признаюсь честно, обычно мне не нравится есть то, что сама готовлю, но в тот раз я действительно была чертовски голодна.
После еды мы немного пошатались по улицам, он показал мне город – так сказать, в общих чертах – но я была потрясена увиденным. Я сама не понимала, почему мне нравится это незнакомое место. Город, где я никого не знала, кроме вот этого прилипчивого парнишки, чей рот не закрывался ни на секунду. Город, где мне, казалось, всё было родным. Я влюбилась ... влюбилась с первого взгляда в его высотки и старые дома, проспекты и переулки, изумрудную зелень и серебристую реку, через которую перекинулась дуга длинного моста, соединяющего две части города.
Заворожённая увиденным, я не сразу поняла, что он трясёт меня за плечо.
-Что с тобой, ты меня слышишь?
Я посмотрела на него, непонимающе моргая.
-Ты слышала, что я сейчас сказал?
-Э... извини, я засмотрелась. У вас тут красиво.
-Я рад, что тебе нравится. Ну так ты пойдёшь на репетицию?
Я понятия не имела, о чём он говорит, но кивнула и даже позволила ему взять меня за руку, чтобы потащить дальше. Именно потащить – потому что ходил он очень быстро, и рядом с ним я всегда невольно ускоряла шаг.
По дороге он опять трещал без умолку, и на этот раз я вслушивалась как можно внимательней. Полагаю, мне удалось извлечь из его слов всё то, что я пропустила мимо ушей за утро. А дело было в новой группе, куда моему приятелю удалось попасть не так давно. И на сегодняшнем фестивале они как раз должны выступать, но перед выступлением будет последняя репетиция. Это всё идея вокалиста группы, по словам моего приятеля, страшного зануды и дотошного типа, который вечно хочет, чтобы всё было если не идеально, то максимально к этому приближено. В общем, теперь нужно идти на репетицию («это в нашей бывшей школе, здесь недалеко»), а потом – вместе с ребятами из группы – сразу на фестиваль, который начинается в 16 часов в одном из городских парков.
Мне очень понравилась школа. Понравилась, как и всё в этом незнакомом городе – словно прошло через сердце и стало родным. Ворота, школьный двор с деревьями и клумбами, спортивный стадион позади – ничего необычного, но меня не покидало ощущение дежа вю. Впрочем, это была самая обыкновенная старая школа, каких тысячи. Мой приятель упомянул, что здесь они оба учились – он сам и его старший брат.
А актовом зале уже собрались человек пятнадцать, в основном участники трёх групп, которые хотели порепетировать перед выступлением. Одна из них уже была на сцене: какая-то девушка пела в микрофон, ещё два парня играли на гитарах и один сидел за барабанами.
Тут к нам подошли трое ребят, и я почему-то сразу поняла, что это и есть остальные участники группы, где играет мой приятель. Один из них поинтересовался, где тот пропадал так долго, но тут заметил меня и сказал, что вопрос снимается.
Я немного смутилась, но ребята оказались такими открытыми и дружелюбными, что вскоре расслабилась и стала чувствовать себя среди них совершенно свободно. Мой приятель представил меня им, а их – мне. Как оказалось, они давно про меня слышали из его рассказов и очень были рады, что я приехала.
Группа на сцене закончила репетицию и стала убирать инструменты.
Мой приятель окликнул и махнул рукой, приветствуя человека, стоящего на краю сцены и обсуждающего что-то с гитаристом. Мне вспомнилось, как он говорил про своего брата, что тот – звукорежиссёр, а также один из организаторов сегодняшнего фестиваля.
Через несколько минут я уже была знакома с обоими братьями и ещё тогда обратила внимание, как они непохожи при всём кажущемся сходстве. Возможно, это не более чем моё субъективное восприятие их обоих.
Или только старшего ... Субъективность видения кого-то, не это ли причина возникновения особых чувств к обыкновенному человеку? Впрочем, не могу сказать, что при первой встрече со Старшим я испытала что-то особенное, или предчувствие чего-то особенного. Возможно, просто не заметила, не отдала себе отчёта в том, что со мной стало что-то происходить.
Помню, как обратила внимание, что старший брат некрасив. Помню, как заметила у него на пальце золотое обручальное кольцо. Почему-то попыталась представить, как выглядит его жена. Сама не понимаю, откуда в голове появились все эти мысли, ведь обычно меня не интересует чужая личная жизнь, я не люблю такие разговоры, которые больше напоминают сплетни. Но одно могу вспомнить точно – я смотрела на Старшего больше, чем на кого-то другого из присутствующих, Почему-то именно его внешняя непривлекательность так приковывала мой взгляд.

А потом был фест – точнее сказать, его открытие, которое продолжалось с четырёх до восьми вечера. За это время успели выступить около двадцати команд, большая часть из которых образовались недавно и имели в своём музыкальном арсенале ещё мало песен. На следующий день ожидалась вторая часть фестиваля, где должны были играть самые известные из местных групп. Несмотря на то что и в первый день парк был заполнен молодёжью, Старший сказал, что завтра людей будет гораздо больше. Я удивилась тому, насколько в этом городе любят рок-музыку. Мне казалось, что в моём собственном ничего подобного нет: ни фестивалей, ни громких гитарных аккордов, разносящихся над летней прохладой парка, ни воодушевлённых молодых людей в разноцветных футболках с логотипами рок-групп ... Возможно, я просто ничего раньше не замечала. Будто раньше я была вне окружающего, полностью погружённая в рутину одинаковых дней, а теперь, с приездом в этот незнакомый город, вновь стала человеком, который ощущает и понимает жизнь.

В первый же день фестиваля мне удалось оказаться по ту сторону сцены. Когда Младший готовился выходить вместе со своей группой, он отвёл меня к брату и попросил за мной присмотреть.
-Боишься, что сбежит? – спросил Старший с лёгкой улыбкой.
Все засмеялись, а я про себя подумала, что в этой шутке есть крупица правды. За прошедший день Младший меня здорово утомил своей бесконечной болтовнёй и какой-то нарочитой жизнерадостностью.
А, может, всё не так – и он отличный парень, а я зануда. Как бы то ни было, полчаса, проведённые со старшим братом в отсутствие младшего, были для меня просто отдыхом.
Мы сидели перед звукорежиссёрским пультом, на простой деревянной скамейке, и этого было совершенно достаточно. Мы смотрели выступление группы и обменивались комментариями, чуть наклонившись друг к другу. Потом я спросила, и он охотно объяснил, для чего нужна та или иная кнопка на пульте. Удивительно, как много было сказано за те полчаса, что длилось выступление группы. Но ещё удивительнее – я сама хотела слушать его. А он слушал меня ... И это ещё одно, в чём он отличался от своего брата.

Но вскоре Младший вернулся, и меня это совсем не обрадовало. Мне предстояло провести в его обществе несколько часов сегодня и почти целый день завтра. Я покидала Старшего с ощущением сильного сожаления, но ещё не догадываясь, как много этот человек будет значить для меня в будущем.

Мы вернулись в квартиру Младшего, который был слишком измотан выступлением, чтобы болтать в своей обычной манере. Меня это только порадовало. Мы улеглись спать, как и предполагалось, в разных комнатах, и вскоре оба уснули глубоким сном.
Наутро выспавшийся Младший, конечно, восторгался вчерашним фестом, а в частности, выступлением его команды. Он бы весел и многословен, впрочем, как и всегда, но меня это раздражало уже чуть меньше. Возможно, я просто привыкла. Cвои восторги он перемежал вопросами о том, как мне то или это, и я старалась отвечать максимально честно, поскольку пропустила мимо ушей половину песен, увлечённая разговором со Старшим. Но Младшего, казалось, удовлетворили мои ответы, и радостная улыбка не сходила с его лица.
-Я знал, что тебе понравится! А сегодня будет ещё интереснее!
Я напомнила ему о том, что мне завтра в девять утра нужно быть на работе, а значит, обязательно уехать из города сегодня днём, но он так уговаривал меня поехать вечерним автобусом, что я в конце концов согласилась.
- Ты увидишь весь фест до конца, да ещё не будешь мучиться в переполненном автобусе, вечером всегда меньше пассажиров.
«Ладно, – подумала я, – лягу на час-другой позже обычного, это не смертельно».
Так я решила остаться в городе до вечера, а пока мы позавтракали, немного побродили по улицам, где у меня опять слегка защемило сердце от вида с набережной. Неожиданно вспомнился вчерашний вечер, и как мы со Старшим сидели на скамейке перед пультом звукорежиссёра. Я сказала:
-Пойдём на фест?
-Ещё нет и трёх часов, ну ладно, пойдём потихоньку, заодно я покажу тебе ещё одно классное место ...
Когда мы подходили к летней сцене, с удивлением услышали звуки, которые мало были похожи на репетицию или же настройку аппаратуры ... Второй день фестиваля был в самом разгаре!
-Вы где были? – первый вопрос, который задали нам ребята, когда мы подошли ближе. Тут и выяснилось, что Младший напрочь забыл о том, что концерт второго дня начинается не в 16, а в 14 часов.
Невесть откуда появившийся Старший отвесил ему шутливый подзатыльник:
-Тебе людей доверять нельзя, пока ты такое творишь!
А затем он повернулся ко мне и неожиданно сказал:
-Запиши мой номер телефона, на всякий случай. Если этот умник опять что-нибудь забудет или перепутает, у тебя чужом городе будет хотя бы один человек, способный помочь.
-Ты говоришь так, будто мне совсем нельзя верить! – обиделся Младший.
- Нет, что ты, – улыбка мелькнула на лице его брата, – я всего лишь хочу предупредить твою подругу, что на тебя нельзя надеяться.
Младший не обиделся, а рассмеялся и сделал вид, что собирается стукнуть брата. Тот шутливо отмахнулся.
Номер Старшего я всё-таки записала в свой телефон. Тогда я не знала, как это всё изменит.

Мы нырнули в атмосферу веселья: сидели на траве, слушали песни, пили пиво, что-то кричали, прыгали, смеялись ... Вокруг было много незнакомых людей, парней и девушек, но я совершенно не ощущала себя чужой. Напротив, мне казалось, что кругом мои друзья, что я на каком-то сумасшедшем празднике в честь молодости и самой жизни. Наверное, так оно и было.
В нашей компании время от времени появлялся Старший – намного чаще, чем в предшествующий день. Видимо, вторая часть феста не требовала его пристального внимания и непосредственного участия. Его присутствие неуловимо влияло на компанию – атмосфера общения менялась, становилась ещё более непринуждённой и дружеской.
Мне было хорошо ... очень.

Ближе к шести часам я напомнила Младшему, что мне нужно уехать из города сегодня. Он успокоил меня и заверил, что у него всё под контролем, и мой автобус отходит без десяти семь. Мы стали прощаться с ребятами. Все пожелали мне счастливого пути и попросили обязательно приезжать ещё. Старшего не было поблизости, и невозможность сказать ему «пока» тихонько царапала меня изнутри. Уже уходя, я заметила его возле сцены и помахала рукой. Он ответил. Я отправлялась на вокзал с безымянным чувством, не поддающимся внятному описанию.

Когда Младший привёл меня на вокзал, до автобуса оставалось примерно полчаса. Внезапно у него в кармане зазвонил телефон.
-Привет. На вокзале. Когда? И кто, все? Понятно... Я поеду, но попозже... Нет, ну вы хоть подождите меня! Да вы полчаса можете подождать? Нет, ей надо ехать. Подожди, я перезвоню сейчас.
Он отключил вызов и, взглянув на меня умоляющими глазами, спросил, будет ли это сильно ужасно, если я завтра пропущу работу, всего один день. Я ответила, что ничего особенного не произойдёт – кроме того, что меня уволят. Выражение его лица сделалось совсем несчастным, и тогда я сказала, что если ему нужно куда-то идти, то ничего страшного, и он может меня оставить. Уныние на лице Младшего сменилось таким ощутимым облегчением, что я засмеялась про себя. Пусть мы ровесники, но какой же он ещё ребёнок. Сумасбродный и легкомысленный. И опять мне подумалось, как же непохожи два брата, старший и младший.
Итак, счастливый Младший испарился, заверенный мною, что всё будет в порядке, а по приезде я ему напишу. Оставшись одна на автовокзале, я отправилась к билетной кассе. И тут-то выяснилось самое интересное.
Оказалось, что никакого автобуса до моего города в 18.50 нет. Но есть в 16.50, то есть на два часа раньше. В голове пронеслась мысль, что Младший неизменно ошибается на два часа. Жаль только, что ошибается он в сторону опоздания, а не наоборот ...
Несколько минут я стояла в ступоре, ничего не соображая и не понимая, что делать. Бежать за Младшим не было смысла, его уже не догнать, да я и не знала, куда он пошёл или поехал. Но можно было позвонить. Я отошла от кассы к окну и вызвала его номер. Тишина. Гудки. Затем – заунывное пиликание и голос механической тётеньки на двух языках: «Телефон вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети ... The mobile phone you are calling is switched off or out of coverаge …» Я стояла и бессмысленно слушала этот бред, произносимый автоответчиком, не способным помочь. Да и кто мог бы помочь мне? Я снова подошла к расписанию маршрутов. Ближайший рейс до моего дома был в десять часов утра, то есть на следующий день. И как успеть на работу? У меня закружилась голова от идиотизма ситуации, в которую я позволила себя втянуть, и похолодело в животе от предчувствия неприятностей.
Я села на пластмассовое кресло в зале ожидания, стараясь дышать спокойнее и собраться с мыслями, хотя в глубине души уже давно знала, что мне делать. Минут десять или пятнадцать просидев с мобильником в руке, я выдохнула воздух и нашла в записной книжке телефон Старшего.

Он приехал через полчаса после моего звонка. Тут же сообщил, что дозвонился до одного из друзей Младшего и выяснил, что у того разрядился телефон и что все уехали на дачу. Узнав, что случилось со мной, Младший хотел сорваться обратно, но Старший не позволил ему и велел оставаться на даче до утра, чтобы не мешать мне отдохнуть до поезда.
-Поезда? – переспросила я.
-Конечно. Я позвонил на вокзал и узнал, что есть ночной экспресс, который уходит от нас в полпятого, а прибывает к тебе в полдевятого. Билет стоит так же, как на автобус. Поедешь на нём, а пока у тебя есть время отдохнуть, я провожу тебя и открою квартиру.
-Но... как ... – я была смущена и обрадована.
-Никто тебя не побеспокоит, постарайся уснуть, но главное – не проспи. Если хочешь, я могу позвонить тебе в полчетвёртого, для верности.
-Ой, нет, что ты ... не нужно ... – я совсем растерялась и не знала, как его благодарить. – А ключи? Как я верну их?
-Закроешь квартиру и увезёшь с собой. Мне они не очень нужны, – он улыбнулся, – а у моего непутёвого братца есть свои собственные.

-Извини, что так получилось, – сказал он по дороге, – не уследил за ним.
-У него своя голова на плечах есть, – устало отозвалась я, – двадцать один год парню, как никак.
-Он хороший, просто безответственный, – сказал его брат, открывая дверь квартиры и пропуская меня вперёд, – но со временем обязательно повзрослеет.
-Надеюсь, – сказала я просто для поддержания разговора.
В действительности меня мало интересовало, как быстро вырастет легкомысленный мальчишка, по чьей милости я поеду домой чёрт знает когда. Впрочем ... если бы не легкомысленность Младшего, стояла бы я сейчас рядом со Старшим? Ведь мне действительно не хотелось уезжать от него ...
Мы попрощались на пороге. Я снова поблагодарила его. Он ещё раз попросил прощения за брата. Ещё раз спросил, не нужно ли позвонить, чтобы я точно не опоздала на поезд. Я снова отказалась. Он ушёл. Домой, к жене и ребёнку, подумала я. Мысли путались. Я поставила будильник на телефоне, легла на диван в одежде, думая, что не усну, и тут же провалилась в сонную яму.

Экспресс пришёл точно по расписанию, и я уехала. Город провожал меня чуть светлеющим на горизонте небом, а у меня ломило виски от желания уснуть. На работу я успела вовремя, после двух чашек кофе стало немного легче. Около десяти часов пришла смс от Старшего, и я ответила ему, что всё в порядке. Он прислал смайлик, и от этого мне захотелось улыбнуться. Подумалось, что я слишком избалована своей жизнью по расписанию, если так выматываюсь от небольшого недостатка сна.
После обеда посыпались сообщения от Младшего. Извинения, сожаления, мольбы ... Общаться с ним не хотелось, и я не отвечала. Мне хотелось увидеться и поговорить совсем с другим человеком, но я не позволяла этим тихим жестам сознания оформиться в чёткие мысли. Не позволяла себе думать. Думать, чтобы понять, куда всё катится.

С Младшим я не общалась почти два месяца, но в августе он стал звать меня приехать на День рождения города, обещая, что на этот раз всё будет прекрасно, и я начала колебаться. Нет, мне совершенно не хотелось снова видеть его физиономию и слушать надоевшую болтовню, мне даже не слишком хотелось услышать новую музыку и поучаствовать в празднике. Мне просто хотелось снова встретить город ... Город и человека, живущего в нём. Где-то в глубине души я уже почти не лгала себе о своём отношении к Старшему.

И вот, в конце августа я снова приехала на тот вокзал, с которого уезжала в июне. Немного странное чувство охватило меня, но не успело превратиться в конкретные мысли, поскольку я увидела целую компанию встречающих меня. Там был, разумеется, мой горе-поклонник, ещё несколько человек, с которыми познакомились на фесте, и – тот, кого я совсем не ожидала здесь увидеть.
Все искренне радовались мне, я видела, как улыбаются их глаза. Младший был немного смущён, и мне подумалось, что эта «группа поддержки» нужна в первую очередь ему. Старший легонько толкнул его в бок, и тот сказал, слегка заикаясь:
-Ддавай я понесу ттвой рюкзак.
-Не нужно, он лёгкий, – ответила я.
-Ладно уж, не отказывай человеку в удовольствии помочь тебе, – послышался голос Старшего, и Младший покраснел.
Мне хотелось засмеяться от этой нелепой сцены, но, встретившись с глазами со Старшим, я передумала.
Протягивая Младшему рюкзак с моими вещами, я сказала:
-Только давай больше не вспоминать о плохом.
Он кивнул и улыбнулся, закидывая мой рюкзак себе на плечо. Тут Старший сказал, что ему нужно нас покинуть, но вечером на салюте мы обязательно встретимся. Когда он ушёл, мне почему-то представилось, как он с женой едет за покупками, или везёт ребёнка в детский сад ... не знаю, чем ещё занимаются люди, у которых семья.

День мы провели весело, и я даже почти не раздражалась болтливостью Младшего. Может, потому что мы почти ни на минуту не оставались вдвоём, всё время были в компании. Так или иначе, я старалась просто ни о чём не думать.
Особенно о том, что внутри меня поселился маленький зверёк-ожидание.
Я ждала вечера, салюта и возможности снова увидеть – его.

Старший приехал на салют с женой и ребёнком. Я могла бы об этом догадаться. Его жена оказалась совсем не той злобной грымзой, какой я была бы рада её представить. Глядя на них, я видела, как они подходят друг другу. Я видела, что они – пара. Их дочка, милая ясноглазая девочка лет четырёх, сидела на плечах у отца и восторженно наблюдала разноцветные всполохи и летающие звёзды в ночном небе. Когда в тёмно-синюю высоту взвилась огромная комета с радужно переливающимся хвостом, девочка завизжала от восторга, а её родители засмеялись. Они стояли рядом, все вместе. Они не просто выглядели, как семья, они и были семьёй.

Когда мы шли обратно с салюта, я всё поняла. Увидела со стороны, словно глазами этой маленькой девочки. Увидела себя.
Толпы усталых счастливых людей шли по центральным улицам, возвращаясь с праздника. Машины не ходили, только множество пешеходов, разрозненная многотысячная процессия, которая потихоньку рассасывалась, люди сворачивали то туда, то сюда. Мы тоже шли в толпе, медленно направляясь к автостоянке.
Старший со своей семьёй шёл впереди, мы с Младшим отставали на несколько шагов. На плечах у Старшего сидела его дочь, а жену он держал за руку. Мы с Младшим тоже держались за руки – он сказал, чтобы не потеряться в толпе.
Я шла и медленно осознавала всё.
Что люблю его, и это всерьёз. Мне не требовалось доказательств и кропотливого самоанализа, я знала, что это так.
И чем больше я понимала, как глубоко увязла, тем тяжелее становилась моя голова. Я не понимала, куда мы идём, зачем это всё. Хотелось просто лечь на асфальт и замереть в неподвижности, безмыслии. Я ощущала себя так скверно, что это не передать словами.
Слова доносились, как через завесу плотного тумана.
-...можем прогуляться, – сказал Младший.
-Ты как? Не устала? – я поняла, что это он всё время обращался ко мне.
-Что?..
-Ты опять не слушала?
-Похоже, вас всё-таки нужно подвезти, – сказал Старший, – я же говорю, у меня как раз два места свободных в машине.
На заднем сиденье мы ехали втроём: Младший со своей племянницей на коленях – и я. Разные мысли крутились в моей голове. Старший вёл машину, жена сидела с ним рядом. Бессмысленно глядя то на его затылок, то на дорогу впереди, я не могла избавиться от гнетущего чувства вины. Но что я сделала? Он даже не знает о моих чувствах к нему.

А ночью мне приснился берег реки. Гладь воды, мост между двумя частями города и – радуга. Широкая, яркая, почти как та комета, взлетевшая в небо на салюте. Радуга висела над водой и продолжалась дальше, словно волшебный небесный мост над всем городом. Казалось, у этого моста нет ни конца, ни начала, а, возможно, нет и краёв. Эта мысль во сне захватила меня. Что-то в этом было ... очень важное.
Ведь я всё равно люблю его, подумала я. Это произошло против моей воли, точнее, я не успела понять, как это случилось. И теперь уже ничего не изменишь, как ни казни себя, как ни обвиняй в лживости и подлости.
И что с того, что я люблю его? Ведь он даже не знает об этом – и никогда не узнает, если только я сама ему не скажу. А я никогда не сделаю этого. Я скорее сквозь землю провалюсь.
Пусть это просто будет ... Пусть будет, как радуга над городом: все видят, но никто не знает, где её начало и где конец. А если радуга повиснет над одним-единственным домом или над одним-единственным человеком, никто ничего не поймёт. Просто не заметит.
Никто ничего не узнает. Даже он ... Так что пусть это просто будет ...
Пока не пройдёт.


Шли дни, и наступила осень – сентябрь, октябрь. Всё постепенно приходило в норму. Я приезжала к ним в город ещё два или три раза. С Младшим мы регулярно переписывались по интернету, кроме того, я время от времени общалась с другими людьми, которых встретила на фесте в свой первый приезд. В октябре погода была не слишком хорошей, то и дело шёл мелкий противный дождик, и мы в основном сидели дома, пили чай с разными вкусностями и смотрели кино. Отношения с Младшим улучшались на глазах и становились стабильно-дружескими. К тому же, он перестал вести себя как идиот, и меня это очень радовало. Моя соседка по квартире, поначалу уверенная, что он маньяк, и боявшаяся меня отпускать к нему, теперь изменила своё отношение до прямо противоположного и пребывала в полной уверенности, что мы с ним встречаемся. Я пыталась разубедить её, но потом махнула рукой. В конце концов, это не имело никакого значения.
Со Старшим мы виделись только один раз и всего на несколько минут, когда он приехал к брату за какими-то своими дисками. Он выглядел усталым, напряжённым и мало похожим на самого себя летом. У меня хватило духу спросить, что случилось. «Много работы, мало сна», – ответил он и слегка улыбнулся, но улыбка казалось грустной. Когда он ушёл, я на секунду закрыла глаза и помолилась, чтобы у него всё было хорошо. И у его семьи тоже ... да ...
А в ноябре на меня саму навалилась куча работы, домой я возвращалась поздно, часто приезжала в офис по выходным и порой даже забывала проверить почту или ответить на смс-сообщения. Дни бежали с сумасшедшей скоростью, текущие дела полностью заслоняли собой все мысли. Порой я видела Старшего во сне, где он выглядел таким же грустным и усталым, как в нашу последнюю встречу, но после пробуждения сны забывались. Оставалось только чувство тревоги, стирающееся под грузом будничных и более реальных проблем.

В начале декабря, рано утром, когда я пила кофе и собиралась на работу, неожиданно зазвонил мой сотовый. Меня охватило беспокойство, поскольку я не представляла, кто и зачем мог позвонить в такую рань. Если это по работе, то почему бы им не подождать, пока я приеду? А если что-то случилось у родителей?.. Внутри у меня всё похолодело.
Когда я взяла телефон в руки и взглянула на экран, беспокойство сменилось удивлением. Холод в животе превратился в жар на щеках. Звонил Старший.
Его номер до сих пор был сохранён в памяти моего телефона, но никто из нас ни разу не звонил другому – да и зачем нам было это делать – и единственные смс-ки, которые мы отправили, были в тот день, когда я приехала домой на поезде-экспрессе, а он спросил, всё ли благополучно.
Что же случилось теперь?
-Алло?
-Привет. Узнала?
-Конечно. Твой номер у меня определяется.
-Да, точно ... Я же сам его тебе давал. Как ты?
-Всё нормально. Много работы сейчас. А у тебя?
-Уже получше стало. Слушай ...
-Да?
-Я на самом-то деле звоню из-за брата. Ну, можно сказать, вместо него.
-А что случилось?
-С ним-то ничего, просто он боится.
-Чего?
-Что ты его пошлёшь куда-нибудь, или уже послала. Ты ведь перестала с ним общаться в последнее время, на сообщения не отвечаешь, а звонить тебе он уже боится. Думает, ты на него до сих пор в обиде из-за той истории, или нашла себе парня в своём городе.
Я впала в ступор на секунду, обдумывая услышанное.
-Но ведь это неправда.
-Что неправда: про обиду или про парня?
-И то, и другое, а почему ты спрашиваешь у меня всё это?
Он нервно засмеялся, чем немало озадачил меня.
-Я же сказал, что звоню по просьбе брата. Это всё интересует его, а не меня, и к тому же, он очень хочет тебя снова увидеть. Кстати, а у тебя есть какие-нибудь планы на Новый год? – неожиданно спросил Старший.
Я решила, что мне лучше пока посидеть на стуле, поскольку этот человек сегодня, по всей видимости, решил засыпать меня странными вопросами. Прежде я за ним такого не замечала, может, он и правда беспокоится о младшем брате? А, может, он решил ... как бы сказать? Посодействовать тому, чтобы мы с Младшим стали парой? Надеюсь, что нет ...
-Обычно я езжу к родителям на Новый год и остаюсь у них на несколько дней или даже на неделю.
-А не хочешь приехать к нам? Рановато говорить в начале декабря, но мой братец ещё не скоро решится спросить это, а у тебя потом могут появиться другие планы. Ну, что скажешь?
-А где отмечать будете?
-Не поверишь, в родной бывшей школе! Помнишь, ты приходила на репетицию туда? Народу будет немного и все свои, ты их знаешь. Даже я к вам присоединюсь после двенадцати.
-А я думала, ты Новый год дома встречаешь.
-Не всегда. Например, в этот раз у меня работа, а мои в деревне будут. Значит, решено? Ты согласна?
-Если меня не заставят работать 31 декабря ... Конечно, с радостью приеду!
-Вот и хорошо. Значит, я могу успокоить моего истомившегося братца, что всё в порядке?
-Да, конечно, передавай ему привет и что я постараюсь дать о себе знать поскорее.
-Замётано. Пока.
-Пока.

Он отключился, а я ещё несколько минут сидела и смотрела на погасший экран телефона. Разговор со Старшим обескуражил меня, и не только содержанием, но и общим тоном, интонациями голоса моего собеседника. Он был более оживлён, более разговорчив и развязен, чем обычно. Точнее, чем я привыкла его видеть – но кто сказал, что я знаю этого мужчину хорошо? Мы виделись несколько раз в жизни и почти ни разу не говорили долго друг с другом. Что я могу о нём знать? И всё же, его поведение показалось мне каким-то нарочитым, мало свойственным ему. Я отогнала дурацкую мысль.
Взгляд мой упал на часы. Опаздываю! Через пять минут я пулей вылетела из квартиры.

Моё пророчество получилось не совсем верным: последним рабочим днём в декабре оказалось тридцатое. Прибежав домой около шести, я наскоро поужинала тем, что оставалось у нас в холодильнике (моя подруга уже два дня как уехала к своим родителям), затем схватила заранее собранную сумку с вещами и подарками и поспешила на свой автобус.

Казалось, на всей земле идёт снег. Он кружился в тёмно-синем вечернем небе, над крышами, проводами, над жёлтыми огоньками окон, над полями и деревьями ... Я будто впервые за всё это время увидела снег, впервые заметила его.
И город, когда я въехала в него по мосту, был весь засыпан белым. Белое, чёрно-синее, жёлтое, красно-зелёное ... Снег, небо и вода под мостом, огни фонарей на столбах и сияние множества окошек, неоновый свет рекламных вывесок и праздничных гирлянд ... Обычный город, закутавшийся в снежный вечер и украшенный к Новому году. Необычный город, в который меня позвали на праздник и в котором ждут моего приезда. Город, где живёт человек, которого я люблю.

Младший ждал меня на вокзале. Воодушевлённая поездкой и необычайно светлым настроением, я крепко обняла его при встрече. Неожиданно для самой себя, если честно. Младший тоже удивился, но было видно, что он рад.
Закинув на плечо мою сумку, он взял меня за руку.
-Здесь скользко, я два раза чуть не грохнулся. Держись крепче, чтобы не улететь.
Я посмотрела на далёкие огни в лёгкой снежной дымке. «Улечу, если завтра увижу твоего брата», – почему-то подумалось мне.

Последний день декабря прошёл в весёлых хлопотах, беготне и спешке. К вечеру я чувствовала себя усталой, возможно, ещё наложилась измотанность рабочими буднями. Но праздник исцелил душевную усталость, а выпитый алкоголь подарил всему телу приятный покой и блаженство. Перевалило за полночь, давно отзвучал бой курантов, были сожжены листочки с желаниями и выпито шампанское. Все уже устроились поудобнее, кто-то негромко бренчал на гитаре, кто-то болтал, кто-то целовался, кто-то соревновался в бестолковых конкурсах вроде отгадывания пантомимы ... Я сидела неподалёку от Младшего, отрешённо прислонившись к стене и блаженно улыбаясь. Мне было просто хорошо. Ничего не хотелось: ни делать, ни чувствовать, ни знать ... Я утонула в себе, растворилась.

Но пришёл один только человек – и всё разрушилось. Равновесие во мне исчезло. Старший появился незаметно, но я ощутила кожей, что он здесь. Почему-то захотелось убежать. А ведь ещё накануне вечером я с таким светлым чувством ожидала встречи с ним. Что случилось? Я не понимала саму себя. Рука потянулась к стакану и наполнила его. Кто-то заметил, что мне не надо так много пить. Я в ответ засмеялась и осушила стакан залпом. Снова приятная тяжесть и одновременно лёгкость, чудесное ощущение. Кто-то забрал у меня из рук стакан. Сквозь пелену я с трудом разглядела, что это Старший. Отчего-то стало очень смешно, и я опять засмеялась. Братья подхватили меня под руки и повели куда-то. Мои ноги как-то странно шли, и мне казалось, что мы движемся слишком быстро и во всех направлениях одновременно. Они посадили меня на диван. Голова была будто свинцовая, и я уронила её на плечо сидящего рядом. Это оказался Младший. Он обнял меня одной рукой за плечи и тихонько гладил по волосам.

Очнувшись через какое-то время, я не сразу поняла, что к чему. Комната опустела. За окном было темно, но здесь горел свет. На столе – грязная посуда, недоеденное угощение, бутылки, пепельницы. У стены стояла расчехлённая гитара, на полу валялись карты и листочки с зачёркнутыми словами. И – никого, ни одного человека, кроме меня, свернувшейся калачиком на маленьком диване.
Голова моя ещё не прояснилось, зрение до конца не очистилось от тумана. И словно сквозь пелену, до меня донёсся голос:
-Хорошо. Спокойной ночи. Я тоже. С Новым годом. Пока.
Старший стоял у окна и разговаривал по телефону. И никого больше не было в комнате, кроме меня и него. А с кем он говорил по телефону? Понятное дело, с женой. С кем же ещё?
Мне снова захотелось выпить, и чего-нибудь покрепче, но вместо этого я спросила:
-А где все?
Он вздрогнул и обернулся.
-О, ты проснулась. А мы думали, так и проспишь до утра. Все на улице – пускают фейерверки и кидаются снежками. Самое подходящее занятие в три часа ночи, – он улыбнулся.
-А ты почему не с ними?
-Мне нужно было позвонить.
-Ну вот, позвонил, теперь иди! – я чувствовала, как раздражение растёт во мне, вырываясь из границ моего сознания.
Он оставался спокоен, чем немало удивил меня. Возможно, решил, что я ещё пьяна и неадекватна. Если бы он знал ...
-А кто же тогда останется с тобой? Но, если ты себя нормально чувствуешь, можем пойти на улицу вместе. Пойдём?
-Не хочу.
Я отвернулась от него, обхватив колени руками. Я хотела, чтобы он ушёл – из этой комнаты, из моих мыслей, из моей жизни. Просто пусть убирается к чёрту и оставит меня в покое.
-Ладно, – спокойно сказал он. – Раз уж мы здесь вдвоём, можем спокойно поговорить. Давно хочу спросить у тебя кое-что, можно?
-Валяй, – сказала я безразличным голосом. Мне стало очевидно, что он никуда не уйдёт.
-Твоё общение с моим братом ... для тебя это всерьёз?
Я молчала, не вполне понимая, о чём он. Старший продолжил:
- То есть, я хочу понять, как ты к нему относишься? Что он для тебя значит?..

Меня пробила дрожь. Не ожидала я такого вопроса, хотя следовало, чёрт возьми, ожидать, причём уже давно. И что прикажете на него ответить?
Я разозлилась не на шутку. Какого чёрта он появился в моей жизни!? Вместе со своей звукорежиссёрской аппаратурой, милой семьёй, женой и дочуркой, дурацкими разговорами и непрошенной заботой, а теперь он ещё пытается свести меня со своим младшим братишкой! Какая идиллия! Рыдаю от умиления!
Я стиснула кулаки. Хотелось заорать на него, но сдержалась.
Он подошёл к столу и забрал несколько пустых бутылок, намереваясь выбросить их.
-Наверное, ты не хочешь говорить об этом со мной ... Лучше вам обсудить всё вдвоём ...

Я набрала в лёгкие побольше воздуха, но слова, вырвавшиеся изнутри, были совсем не теми, что я собиралась сказать.
-Если ты хочешь знать, буду ли я встречаться с твоим братом, ответ – нет.
Если хочешь знать, почему, ответ – я люблю другого.
Если хочешь знать, кого, ответ – ТЕБЯ!

Последнее слово я произнесла громко и отчётливо, и в наступившей затем тишине услышала, как звякнула и разбилась пустая бутылка. Выпавшая на пол из его рук.

Несколько долгих секунд длилась новая тишина. Возможно, она не была тишиной в полном смысле, ведь с улицы доносились голоса и смех, но это было там, за пределами. А здесь, для нас двоих, наступила тишина.
Потом я услышала, как тихо зазвенели осколки бутылки, когда он стал их собирать. Я ничего не видела, потому что по-прежнему сидела на диване спиной к нему и обхватив руками колени.
-Что за ересь ты несёшь ... – пробормотал он, собирая осколки разбитой бутылки. – Смотри, что я сделал из-за тебя ...
- А хочешь, я буду с ним встречаться? – спросила я, не обращая никакого внимания на его слова. – Хочешь? Я стану девушкой твоего младшего брата, если ты, прямо здесь, прямо сейчас, поцелуешь меня!

Я сидела к нему спиной. Я не ждала ничего. Мне было безразлично, даже если он засмеётся. А как ещё бывает, если признаваться в любви со злости?

-Да что ты болтаешь! – вскричал он. Подскочил ко мне, схватил за плечи, развернул к себе лицом и крепко встряхнул.
-Что с тобой, очнись!
Он пытался поймать мой взгляд.
-У тебя похоже, ещё алкоголь из головы не выветрился ... Слышала бы ты себя со стороны, такую чушь несёшь ...
Мне хотелось броситься ему на шею и зарыдать. Но вместо этого я с яростью оттолкнула его руки, лежащие на моих плечах, и вскочила с дивана.
-Отвали от меня, – процедила я сквозь зубы, а хотелось просто взмолиться, как в дешёвой мелодраме: «Уходи! Оставь мою жизнь! Хватит смотреть таким сочувственным взглядом, хватит меня мучить!» Он прав, я несу полную чушь, не только снаружи, но и внутри, у себя в голове. Может, во всём виноват алкоголь. А может, это я так глушу свои настоящие, истинные мысли, которые меня пугают. На самом деле мне не хочется, чтобы он уходил – из этой комнаты или из моей жизни. Мне хочется, чтобы он подошёл ближе, чтобы обнял меня и ...
-Тебе это нравится, да? – неожиданно спросил он. – Издеваться над людьми? Ставить их в неловкое положение, а потом посмеиваться про себя. А тебе никогда не приходило в голову, что человек может на самом деле что-то чувствовать?
Я вздрогнула от этих слов. О чём он? О каком человеке речь?.. Не может быть ...
-Чёрт побери, я рад, что такая, как ты, не станет девушкой моего брата!

... Не может быть, чтобы он говорил о самом себе ...

Из-за дверей послышались шаги, смех и голоса – звуки гулко разносились по длинным школьным коридорам. Ещё минута – и вся компания снова будет здесь. Несколько мгновений мы стояли, замерев, посреди комнаты, и пристально глядя друг другу в глаза. Потом он опустил взгляд на осколки разбитой бутылки, которые всё ещё держал в руках. Молча развернувшись, он ушёл, чтобы выбросить их. Я подошла к окну и вцепилась руками в подоконник – так, что побелели костяшки пальцев.

Первое утро Нового года встретило меня слепящим светом. Солнце отражалось от нетронутого снега и било сквозь широкое окно. Мы специально застелили матрасами пол одного из классов, и теперь все спали там. Я оглядела комнату: никто, кроме меня, ещё не просыпался. Интересно, который час? Рядом спал Младший. Я впервые увидела его лицо в момент сна, оно выглядело усталым и напоминало лицо ребёнка, уснувшего после целого дня пребывания в парке развлечений.
Осторожно пробравшись мимо спящих, я вышла в школьный коридор. Только тогда до меня дошло, что в комнате не было Старшего. Возможно, он вообще не ложился спать. А, может, уже уехал к жене и дочери.
Вот и хорошо. Отлично. Пошёл он к чёрту.
Я оделась и вышла на улицу. Кругом лежали непритоптанные сугробы снега, все тропинки замело, и дорога к мосту оказалась длиннее, чем я рассчитывала. По пути мне попалось всего несколько редких прохожих. Едкий мороз пощипывал лицо. Интересно всё же, сколько сейчас на часах? По ощущениям, утро, но кто может сказать наверняка?
Пока я шла, в голове у меня постепенно прояснялось. В памяти всплыли все детали вчерашнего вечера, особенно разговор со Старшим. Если эту истерику можно назвать разговором, конечно. Раздражение сменилось чувством стыда.
Зачем я наговорила ему такого? Что он теперь про меня будет думать? Где он сейчас ... И что означали его странные слова ...
«... А тебе никогда не приходило в голову, что человек может на самом деле что-то чувствовать?..»
Я подошла к мосту, вытоптав дорожку в снегу. Белый покров застелил собой реку, укрыл железные конструкции моста. Чёрное и белое, застывшее в тишине и неподвижности, словно и не было никогда людей. Это состояние захватило меня, будто втянуло в себя, и я не сразу поняла, что за моей спиной кто-то стоит. Обернувшись, я увидела Старшего. Его чёрная куртка и шапка тоже вписывались в картину неподвижного безмолвия. Но Старший недолго молчал.
-Прости меня за вчерашнее, – сказал он. – Я не должен был так говорить и быть таким грубым.
-Я сама виновата.
-Ты просто слишком много выпила. Это бывает. Давай забудем об этом и не станем больше вспоминать.
Я молчала. Да и что мне было сказать ему? Сейчас-то я уже не была пьяна и понимала, насколько глупо будут выглядеть любые мои слова и объяснения, даже самые правдивые и искренние.
Он подошёл ближе и рукой в перчатке коснулся моего плеча.
-Забудем обо всём, ладно?
Я посмотрела ему в глаза.
-Когда ты говорил, что человек может на самом деле что-то чувствовать, кого ты имел в виду?..
Я вовсе не ждала от него правдивого ответа. Более того, я была уверена, что он сейчас переведёт разговор на другую тему или притворится, что не помнит собственных слов. Но тишина в ответ длилась дольше, чем должна была.
-Я говорил о самом себе, – негромко произнёс он, глядя на снежный горизонт. – Со дня твоего первого приезда, я всё время искал повод тебя увидеть, а когда не мог, то чувствовал себя каким-то ... потерянным. А что касается идеи пригласить тебя на Новый год ... она была изначально моей, но мой братишка, конечно, об этом не догадался. А та работа, из-за которой я остался в городе и не поехал в деревню вместе с семьёй ... В общем, мне было необязательно на неё соглашаться, но я всё равно сделал это.
И ещё. Так вышло, что слова, которые ты сказала вчера, были теми, что я хотел услышать от тебя уже очень давно ...

Я втянула в лёгкие морозный воздух, собираясь заговорить, но он остановил меня.
-Не надо. Молчи. Неважно, сказала ли ты это под влиянием спиртного, или твои слова были всерьёз, но сейчас нам обоим лучше замолчать. Ты молодая, но умная девушка, вдумайся в то, что я сейчас скажу. Нужно остановить это сейчас, в самом начале, пока мы не наделали глупостей, о которых потом будем сильно жалеть. Пойми меня ... Ты ведь знаешь, что мы не можем любить друг друга.
Я опустила голову. Меня охватило горькое отчаяние, ведь я понимала, что он прав. Но как я могла это принять ... Даже во время яростных споров со своей совестью в глубине души я всё же надеялась на то, что он каким-то образом будет со мной.
Скрип удаляющихся шагов вернул меня к реальности. Я отвернулась, чтобы не видеть его чёрную куртку, медленно пропадающую в снежном тумане, и снова стала смотреть на воду, на мост, на небо, на смутные очертания далёких зданий ... К горлу подкатился комок, но я не могла так глупо вести себя сейчас. Вцепившись руками в перила моста, я закричала, что было силы, и крик мой эхом разнёсся над заснеженной рекой, вспугнув неподвижное безмолвие.
Эхо замолчало. Снова тишина. Не слышно даже скрипа снега под его шагами.
Кто-то подошёл ко мне со спины, обнял за плечи и развернул к себе лицом. Чёрная шапка, секундный взгляд в глаза. А потом он поцеловал меня.
Когда наши губы разъединились, я не выдержала: уткнулась лицом в его холодную куртку и разрыдалась, как девочка.

На следующий вечер я уезжала из города. Мне было всё равно, как это выглядит, я просто хотела исчезнуть. Старший уехал ещё утром, и после тех событий у моста мы с ним больше не виделись. Младший всё пытался выяснить, в чём дело и на что я обиделась, но я даже не пыталась найти для него хоть какие-то слова и вела себя, как совершенная свинья. Возможно, я подсознательно желала, чтобы мальчик возненавидел меня и никогда больше не звал в гости. Когда мой поезд тронулся, я закрыла глаза и подумала о том, как было бы прекрасно никогда не вернуться в этот город и никогда больше не увидеть тех, кого я здесь встретила.

Сидя в пустой холодной квартире в одиночестве, я бесконечно грела чай и бесконечно пила его. Но чай не согревал меня. Не согревали тёплые носки и тёплый плед, в который я закуталась по самый нос. Эти вещи были тёплыми, я сама – холодной. Ледяной. Застывшей на ветру.
Он поцеловал меня, снова подумала я. И от этой мысли мне стало ещё больнее.

Январь, февраль, середина марта ... Зима закончилась, как болезнь, рабочие дела занимали все мои мысли, но однажды я всё же проверила почту и обнаружила там письма от Младшего. Я спросила его, зачем он хочет общаться с человеком, который так отвратительно ведёт себя с ним. Он ответил, что я не плохой человек, и он это чувствует. Просто у меня сейчас трудности, но трудности бывают у всех, а потом всё станет хорошо. В целом от его письма веяло несвойственной ему рассудительностью ... неужели мальчик повзрослел? Или я просто ни черта не знала о нём раньше? Мне стало стыдно. Так снова начала завязываться наша переписка, мы обсуждали книги и фильмы, болтали о текущих делах. Я ни разу не спросила его о брате.
Постепенно мне стало казаться, что так и должно быть.
Я не думала никуда больше приезжать, но случилось так, что в конце мая междугородний автобус снова повёз меня знакомым маршрутом.

Всё дело было в том, что в конце мая у Младшего день рождения, и, как я ни пыталась отказаться о приглашения, ссылаясь на занятость по работе, он настаивал, упрашивая меня каждый день, и наконец я сдалась.
Была и ещё одна причина. Вызов.
Вызов, брошенный самой себе. Я хотела убедиться, что всё прошло, что наступило излечение, и даже новая встреча со Старшим ничего не изменит во мне.
Так я снова села на автобус и через четыре часа езды увидела впереди знакомый мост ...

Весна преобразила город до неузнаваемости, а я никогда не видела его в это время года. Молодая зелень, цветущие деревья и ярко-голубое небо были удивительно к лицу этим улицам, домам и мосту над рекой. Странно, но я тоже почувствовала себя намного лучше, будто свидание с весенним городом поставило последнюю точку в моём выздоровлении от зимы и тоски.

Вечеринка по случаю дня рождения Младшего проходила на даче одного из друзей – если не ошибаюсь, на той самой, куда паренёк сбежал, бросив меня на автовокзале в первый мой приезд.
Всё та же компания, знакомые по фесту и Новому году лица. Памятуя о своей неадекватности на Новый год и к чему всё это привело, я старалась пить только сок и минералку. Да и, честно говоря, не было у меня особого желания напиваться и сходить с ума. Казалось, я выросла за эту зиму, повзрослела. И стала совсем не такой, как мои ровесники.
Но в одну глупую игру Младшему всё же удалось меня втянуть. Это были крестики-нолики на большом листе, но смысл заключался не в самой игре, а в том, что после каждого хода открывался потайной кармашек на клеточке, где было написано шуточное задание для игрока. Так, мне пришлось громко кукарекать, ко всеобщей радости компании, Младшему выпало стоять на одной ноге, что в его не слишком трезвом состоянии было трудновато, но парень с честью выдержал испытание.

Но наступил момент, когда в открытом мною очередном кармашке было написано: «Поцелуйте своего партнёра по игре».
Я растерялась. Вокруг раздались сдержанные смешки. Мне почудилось, что я в незнакомом месте и никого не знаю, как в первый день, на фесте.
-Ну, давайте, ребята! – сказал кто-то.
-Может, лучше их наедине оставить? – подсказал другой голос.
-Так ведь можно в щёчку поцеловать, – раздался голос какой-то девушки. На неё шикнули, но я ухватилась за эту реплику, как за спасательный круг.
Подавшись вперёд, я слегка коснулась губами левой щеки Младшего и быстро отстранилась.
-Нуу... – разочарованно прогудели голоса вокруг.
Вдохновлённый поддержкой друзей, Младший обнял меня рукой за шею и притянул к себе. По его глазам я видела, что он уже порядочно набрался. А, значит, последствия могут быть непредсказуемыми.

-Разве так целуют человека, у которого день рождения? – спросил он.
Мне не хотелось его целовать. Ни в день рождения. Никогда вообще.
-Отпусти меня.
Казалось, всё это длилось вечность, но на самом деле прошло всего несколько секунд. Может, и не было ничего страшного в том, чтобы он поцеловал меня. Может, я сама давала ему повод думать, что мы можем стать больше, чем друзьями. Может, он просто был пьян.
Я ощущала на своём лице его горячее дыхание, вобравшее в себя всё, что он успел сегодня выпить, его глаза с трудом фокусировались в одной точке, а рука держала мою шею в мёртвом захвате. Впервые за всё время нашего знакомства он меня не просто раздражал. В тот момент я испытывала к нему настоящее отвращение.
Младший наклонился ниже, приблизив свои губы к плотно сжатым моим. Я хотела зажмурить глаза, но вместо этого распахнула их ещё шире.

-Она сказала: «Отпусти». Ты что, плохо слышишь? Или туго соображаешь!?
В эту же минуту кто-то с силой дёрнул Младшего и оттащил от меня. Я не удержалась и повалилась на траву. Потом села. Я плохо понимала, что происходит.
Тем временем Старший тащил Младшего в угол сада, где находилась колонка для накачивания воды. Со всех сторон раздавались крики:
-Ну всё!
-Не надо!
-Хватит вам!
Подставив голову брата под кран, Старший нажал на рычаг, и струя ледяной воды хлынула вниз, обильно намочив волосы, лицо и шею Младшего. Тот заорал и попытался броситься на старшего брата, но промахнулся, поскольку едва стоял на ногах. Он закричал что-то и снова вскинул руку, шатаясь, но двое друзей подхватили его и увели в дом.
Оставшиеся снаружи пытались спрашивать о чём-то Старшего, но тот молчал. Подошёл ко мне и помог подняться на ноги. Не произнеся при этом ни слова.
«... Ты что, плохо слышишь? Или туго соображаешь!?»
Я вздрогнула, вспомнив, как он сказал это. В интонации его голоса было не раздражение и даже не желание старшего брата приструнить младшего.
Это была ревность.

Никто не поймёт, успокоила я себя. Никто не догадается. Ситуация слишком очевидна: старший брат увидел, что младший напился и позволяет себе лишнее.
-Я хочу домой! – голос мой звучал достаточно громко, чтобы его услышали все, кто находился в саду. Все свидетели.
-Я отвезу тебя на вокзал. Похоже, я здесь единственный, кто в состоянии это сделать, – сказал Старший, обводя глазами компанию.
Все расступились, пропуская нас к калитке. Через десять минут мы уже ехали по дороге, прочь от садовых домиков и навстречу городским строениям.
Нас было только двое – Старший и я.


Когда-то моя мама говорила мне, что нет ничего хуже, чем украсть чужого мужа. Это хуже, чем воровство денег или вещей, потому что ты делаешь других людей по-настоящему несчастными и разрушаешь самое ценное, что может быть у человека, – его семью.
Этим летом я напрочь забыла мамины слова. И некому было мне их напомнить – я ни разу не приехала к родителям и почти не перезванивала, если мне кто-то звонил. Четыре недели отпуска я разбила на короткие отрезки по одной неделе или по нескольку дней, и моя начальница была не слишком этим довольна, но мне было всё равно. Моя подруга – та самая, с кем я делила жильё, – наконец переехала жить к своему парню, и квартира осталась полностью в моём распоряжении.
Он участвовал в подготовке летнего рок-фестиваля, проводившегося недалеко от моего города. Его жена и дочка уехали на море.
Это лето было нашим, и больше ничьим. Мы не думали ни о чём, ничего друг у друга не спрашивали, не пытались понять, как будем жить дальше, когда лето закончится. Мы просто были друг у друга: я – у него, а он – у меня.
И всё остальное не имело значения.

Что касается Младшего, то он всё же сумел вымолить у меня прощение за своё мерзкое поведение тогда, на даче. Мне было просто слишком хорошо тем летом, чтобы злиться на глупого мальчишку и его нетрезвые выходки. К тому же, мы посоветовались и решили, что разрыв отношений с Младшим может выглядеть подозрительно. Так, я изредка переписывалась с ним, и он без конца просил у меня прощения и говорил, будто не соображал, что делал, потому что я ему действительно очень нравилась и до сих пор нравлюсь, но никогда, ни за что больше подобного не повторится. И всё в таком духе. Я же в ответ объясняла, что сейчас не хочу никаких новых отношений с кем бы то ни было, поскольку в прошлом у меня была сердечная рана, которая до сих пор не зажила.

Однажды поздно вечером Младший написал мне: «Я не знаю, кто был тот человек, сделавший тебе больно, но если я его когда-нибудь встречу, он дорого заплатит за твои слёзы. Но если ты попросишь, я его не трону. Я буду ждать, пока ты сможешь полюбить меня».

Я отвернулась от монитора и посмотрела на моего любимого, мирно спавшего после долгого дня. И мне впервые за всё лето стало так печально. Словно я наконец осознала истинное положение вещей, но принять это и всё изменить, пока не поздно, было выше моих сил. Наверное, это было не по плечу даже нам двоим.


С наступлением осени я стала наведываться в город, где жил мой любимый. Причина была проста: нам нужно было видеться, не навлекая подозрений. Приехать ко мне он уже не мог, стало быть, я приехала к нему. Но всё было иначе, чем летом, совсем иначе. Во время своих приездов я по-прежнему жила у Младшего, ведь, согласно «официальной версии», приезжала в гости именно к нему. Мы встречались в общих компаниях, он старался как можно чаще заезжать к брату, но всё равно нам ни разу не удалось остаться наедине. Это была пытка. Мы боялись, что нас раскроют, и не могли даже улучить момент, чтобы поцеловаться тайком.
Но всё равно, это было лучше, чем ничего. Мы оба понимали это. Лучше, чем томиться в разных городах в ожидании счастливого случая.

Но постепенно эти отношения изматывали нас. Я знала, что он любит жену и никогда не бросит дочку, и я ничего от него не хотела. Или только убеждала себя? Он знал, что не может вечно держать меня рядом, а должен однажды отпустить и предоставить мне право на новую жизнь. Без него. Мне было даже страшно такое представить.


Однажды – о чудо! – нам выпал случай побыть наедине. Получилось это, правда, не чудесным образом, а довольно печальным. Впрочем, с нашей любовью, построенной на обмане, нам было не так уж удивительно радоваться чужим бедам. Так я подумала тогда, и мне снова стало тяжело на душе.
С утра Младшему позвонил его лучший друг: сказал, что упал и не может встать на ногу, подозревает перелом. Убегая к нему, Младший сказал, что если не вернётся до вечера, то позвонит брату и попросит его приехать, чтобы проводить меня на вокзал. В этом не было нужды – я сама позвонила любимому, как только за Младшим закрылась дверь. Неизвестно, во сколько вернётся Младший, но несколько часов мы побудем вдвоём. Он скажет жене, что у него срочное дело, мы уедем на его машине туда, где нас никто не заметит, не узнает, не раскроет наши секреты.
Мне нужно было многое сказать человеку, которого я люблю ...

Мы поговорили обо всём. Хотя, в основном говорила я, а он по большей части молчал. Но я понимала его молчание. Потом я попросила отвести меня на берег реки. Он не спросил, почему, и молча завёл мотор.

Шёл дождь, рвал тучи ветер. Небо казалось неприкаянным, заблудившимся.
Мы стояли на набережной и глядели на серые волны, бьющиеся о каменное основание моста. Даже в такую погоду я всем сердцем любила этот город.
Не могла не любить.
Становилось нестерпимо зябко. Нужно было возвращаться. Ему – к жене и ребёнку, мне – к его младшему брату. Но появилась ещё одна деталь в нашей безумной пьесе. Я сказала ему, что беременна. Это была правда. Как и то, что ребёнок – его.
Я по-прежнему ничего не хотела от этого мужчины. Или по-прежнему убеждала себя, что это так?.. Мне было достаточно того, что он был в моей жизни, достаточно, что я люблю его, и мне было неважно, что там будет дальше и чем всё закончится. Даже если всё закончится очень плохо.

-Пойдём в машину, – сказал он, – тут холодно, а это плохо для тебя и для ребёнка.
-Я не хочу, чтобы ты бросал семью. И вообще, это как карусель – заведёшь и не остановишь ...
Я была явно не в себе и несла чёрт знает что. Он подошёл ближе и обнял.
Мне хотелось плакать. А ещё кричать, топать ногами и махать кулаками в воздухе, словно это могло что-то изменить. Взрослые ведь люди, надо было с самого начала головой думать. Так сказала бы моя мама. А не другими местами, добавил бы мой папа.


Внезапно дождь кончился. Я подняла глаза к небу и увидела радугу. Двойную, широкую и яркую. Она висела над нашими головами волшебным небесным мостом, простираясь над городом и далеко за его пределы. Никто не знает, где начинается и кончается радуга, есть ли у неё края и границы.

-Пусть это просто будет, – сказала я, и он кивнул.

Пусть будет, как радуга над городом: все видят, но никто не знает, где её начало и где конец. А если радуга повиснет над одним-единственным домом или над одной парой, целующейся на мокром от дождя мосту, никто ничего не поймёт. Просто не заметит.
Никто ничего не узнает.
Так что пусть это просто будет ...
Пока не пройдёт



30.07–10.08.2010г.